Установление контроляТаким образом, для гегемонистской полоноцентристской концепции польско-русских отношений именно такая привязка была крайне функциональна, так как посредством создания данного прецедента читатель хроники убеждался в том, что помимо войн с русскими допустимым способом установления контроля над их землями может быть использование права наследования. Фигура Болеслава II для создания такого прецедента подходила идеально. Поскольку в польских и зарубежных средневековых источниках о браке этого монарха не было достоверных сведений, у Длугоша и его последователей появлялась возможность посредством произвольного включения в биографию Болеслава необходимых фактов, сочетавшихся с задачами главной внешнеполитической акции, предпринятой впоследствии им на востоке, дополнить собирательный героический образ этого монарха как покорителя русских земель весьма востребованный в период складывания гегемонистской внешнеполитической доктрины Польского королевства второй половины XV-XVI вв., «поставщиками» исторических аргументов для которой были Длугош и его последователи.

Важным событием, призванным подтвердить факт зависимости Руси от Польши, в рамках полоноцентристской концепции двусторонних отношений для польских историков становится «русская» война Болеслава II. Ее описание мы находим во всех важнейших средневековых польских хрониках, авторы которых были склонны усматривать взаимосвязь походов этого польского монарха на восток с аналогичными по направленности акциями Болеслава Храброго. Длугош и его последователи восприняли такой взгляд средневековых анналистов, однако в реляциях о восточной политике Болеслава II, содержавшихся в сочинениях разных авторов интересующей нас эпохи, обнаруживаются также определенные различия.