Старший сын Мингайло привлекает внимание Стрыйковского не только как собиратель русских земель, но и как их деятельный защитник от татарской угрозы. С его именем польский историк связывает отказ в уплате дани «султану Балаклаю, царю Заволжской орды» , «который подчинил себе из-за внутреннего несогласия тех русских князей, чьим монархом ныне является Великий князь Московский». Рассказ о конфликте Скирмунта и Балаклая во многом подобен описанному нами выше свидетельству о войне Эрдзивила и Кайдана: Стрыйковский вновь свидетельствует о разгроме огромной татарской орды, причем на сей раз сообщает о гибели самого «султана» в сражении с объединенным войском «русаков и Литвы». Тем самым польский историк подтверждает особую роль литовских князей как защитников Руси от татар.

Стрыйковский считает, что именно благодаря этой победе над татарами Скирмунт настолько укрепил свой авторитет среди русских, что без труда присоединил к своей державе новые города — Мозырь, Старо — дуб, Чернигов, Карачев и «столичные замки северских русских княжеств», которые позже разделил между сыновьями — Любартом, Пессимун — том и Тройнатой. Эти наследники Скирмунта, согласно Стрыйковскому, продолжили борьбу с татарами, завершившуюся кровопролитным сражением с армией сына Балаклая татарского султана Курдаса, после которого в живых остался лишь Тройната, ставший единственным наследником державы Скримунта и передавший ее своему сыну Альгимунту. Преемника Альгимунта Рынгольта польский автор именует первым «Великим Князем Литовским, Жмудским и Русским», тем самым возвышая этого правителя над всеми его предками.

Принятие Рынгольтом великокняжеского титула, в котором отразилась его претензия на владение русскими землями, Стрыйковский считает поводом для войны Литвы с коалицией русских князей, возглавлявшейся киевским монархом Святославом, «который присваивал себе власть над всей Русью согласно родословной своих предков, как это делает ныне Московский», и намеревался вернуть под свою власть языческих литовских князей, некогда плативших дань Киеву.