Появление половцев в Северном Причерноморье Стрыйковский связывает с их миграцией «с севера на восток» , после чего, по свидетельству этого автора, половецкий народ занял земли «у озера Меотис и Понта Евксинского», расселился «в полях около рек Танаиса и Волги, и в Таврике», захватил Манкоп, Киркель, Крым, Азов, Кафу, Монкаструм или Белгород.

Представленные нами выше свидетельства польских ренессансных авторов позволяли европейским читателям XVI столетия получить представление об особенностях политической и военной организации половецкого народа, характере его отношений с соседями. Мы уже упоминали о том, что в «этнографических» разделах сочинений Меховия, Бельского, Кромера и Стрыйковского половцы характеризовались как кочевой народ, занимавшийся грабежом соседей и охотой. О существовании государственности у половцев польские историки не упоминают. В хронике Длугоша названы по именам десятки половецких вождей, иерархический статус которых обозначается латинским термином dux. Его применение можно объяснить влиянием русского летописного источника, в котором представители высшей знати половцев названы «князьями». В то же время Длугош не пишет о характере властных полномочий половецких «князей», а также не представляет никаких свидетельств, касающихся территориальной или политической дифференциации половцев. Из его рассказов следует, что половецкие «князья» возглавляли небольшие мобильные военизированные группы племенного типа, объединявшиеся для совместных действий во время войн. О стационарных поселениях половцев Длугош упоминает крайне редко, при этом чаще в его хронике можно встретить описание «лагерей» , в которых половецкие воины проживали вместе с семьями. О едином политическом центре половцев Длугош также ничего определенного не сообщает. В его сочинении для обозначения центра сбора трофеев применяется термин Societas, однако историк не поясняет, в чем конкретно состояло его значение в политической организации половцев.