Таким образом, мы можем выделить ряд характерных особенностей «польского взгляда» на историю взаимоотношений двух стран в период существования Киевской державы. С одной стороны, польские историки стремились убедить читателей своих сочинений в необратимости вассальной зависимости русских земель, подтвержденной как силой оружия, так и правом наследования, вытекавшим из «матримониальных» обязательств. С другой стороны, русские князья изображались на страницах польских исторических сочинений как слабые и недееспособные правители, которые либо неизменно побеждались поляками в битвах, либо были вынуждены обращаться к польским монархам за поддержкой с целью укрепления своей власти на Руси. В результате, Польша представлялась как страна-сюзерен, опекавшая лояльных ей князей Руси и противостоявшая «мятежникам». Эти две особенности были характерны и для описаний наиболее значимых событий истории польско-русских отношений конца XI-XII вв.

Наиболее ярким примером реализации такого подхода является вымышленный фрагмент хроники Длугоша, представленный под характерным заголовком «Русские выходят из под власти поляков» , где были описаны события, перечеркнувшие результаты «русской войны» Болеслава II. Историк свидетельствует о том, что русские в 1090 г. подняли «открытый мятеж» против Польши, воспользовавшись «переворотом» в Польском королевстве, вызванном смертью сына Болеслава Смелого князя Мечислава, которому, по словам Длугоша, русские земли «принадлежали в силу недавно заключенного брака и по отцовскому, и по материнскому праву». Вина за «потерю Руси» при этом возлагается на преемника Мечислава — польского князя Владислава, который во время мятежа не поддержал польские гарнизоны на Руси и в конечном счете заключил с русскими мирный договор и передал им некие крепости. Таким образом, мнимый «мятеж» позволял Длугошу дезавуировать столь же мнимое «завоевание» Болеславом II Перемышля, Волыни и Киева. Вместе с тем следует отметить, что большинство последователей Длугоша о данных событиях либо упоминают весьма кратко, либо вовсе игнорируют его свидетельство об антипольском мятеже на Руси в это время.