Такая трактовка событий в сочинении Длугоша была оправдана идеологически, поскольку позволяла лишний раз подчеркнуть подчиненное положение Руси в двусторонних отношениях и наказуемость любой акции, направленной против Польши. В сочинениях польских историков XVI в. антипольская акция Ярослава и Мстислава трактуется по-разному. Меховий и Кромер кратко упоминают о ней, используя термин «мятеж», что указывает на их приверженность подходу Длугоша. Стрыйковский посвящает данным событиям краткий, но достаточно информативный рассказ, в котором сообщает о «захвате» русскими Черве — на, Перемышля и других крепостей, пленении многих поляков с целью заселения опустошенных войнами земель на Руси. Таким образом, этот автор склонен считать результатом похода Ярослава и Мстислава восстановление Status—Quo в двусторонних отношениях Польши и Руси и не склонен оценивать эту войну в категориях бунта мятежной провинции против страны-сюзерена.

Наряду с войнами, в качестве важного фактора развития связей двух стран польские историки рассматривали польско-русские династические браки. Мы уже упоминали о дискуссиях на страницах польских исторических сочинений, касавшихся нереализованных претензий Болеслава Храброго на брак с одной из дочерей князя Владимира Предславой. В то же время Длугош и его последователи не отражают в своих сочинениях ни реляции, содержавшейся в хронике Титмара Мерзебург — ского, о заключении брачного союза между сыном Владимира и дочерью Болеслава, ни оговорки Галла Анонима, свидетельствовавшего о том, что Болеслав после захвата Киева «поставил там на свое место властвовать некого русского, состоявшего с ним в родстве».