В 1-й книге своего сочинения Стрыйковский упоминает о «разделении языков при построении Вавилонской башни и размножении многочисленных и разнообразных народов от трех сыновей Ноя», ссылаясь на ветхозаветные тексты, а также свидетельства Бероса и Иосифа Флавия. При описании истории народов, возникших в результате такого разделения, польский автор представляет обе упомянутые нами выше трактовки этногенеза восточных славян.

С одной стороны, Стрыйковский старается вписать свои умозаключения в рамки сарматской теории путем применения традиционного для его эпохи приема — поиска соответствий между именами библейских персонажей и этническими наименованиями древних или современных народов. Оптимальным вариантом объяснения происхождения «сарматской» этнонимии для Стрыйковского становится ее сопряжение с именем Асармота — правнука Ноя через Сима. По словам автора хроники, именно этот библейский герой «от своего имени назвал» сарматский народ, в результате чего это наименование и «получило распространение среди историков». Тождественность древних сарматов и современных ему славян Стрыйковский верифицирует, сославшись на авторитетное мнение Кромера, приписывая последнему утверждение, что под именем сарматов подразумеваются «некоторые народы скифские, и наши все предки, Москва, Поляки, Русаки, Литва, Жмудь, Поморяне, Волын — цы и т. д.». Однако именно в таком виде данный тезис в хронике Кромера не был представлен, поскольку ни Москва, ни Литва и Жмудь к сарматским народам этим автором прямо не были причислены. Таким образом, применение «сарматского» маркера ко всем народам Восточной Европы было гипотезой самого Стрыйковского.